Женя, казалось, попал в сказку. Волшебную сказку, где нет несправедливости и страданий, где все счастливы и могут быть с теми, кого любят. Это было так невероятно, прижимать к себе пылающее тело Димки, целовать его восхитительные, умопомрачительные губы и чувствовать, как пылко тот отвечает на поцелуи. И это счастье! Его, женино, единоличное счастье.
После испытанного щемящего удовольствия и эйфории, мысли текли как-то вяло и удручающе медлительно, делать что-либо не хотелось. Поэтому Гломов лишь рассеянно прижимал к себе любимого и время от времени целовал его губы, линию скул, нос, острый подбородок, прикрытые подрагивающие веки, виски с пульсирующей венкой. Впрочем, в присутствии Димки вообще сложно было связно мыслить и не смотреть на сверкающие глаза и манящие губы. Так вот, Евгеша пытался прекратить улыбаться счастливой и отчего-то очень глупой улыбочкой и осмыслить, что произошло, и что он все же натворил? Ведь столько лет он скрывал свою любовь и не позволял себе такой роскоши как многозначительный взгляд в сторону блондина или привлекательная улыбка по тому же адресу, что уж говорить о сегодняшней ночи? Разве могут они забыть это счастье и эту любовь? Разве смогут жить дальше, будто ничего не было? Нет, нет, нет, никогда. Но и быть вместе они не смогут. Даже сбежав от непонимания общества, остро воспринимавшего бисексуальные наклонности людей, а точнее, вообще не воспринимающего, они вряд ли смогут жить вместе в мире и согласии. Жизнерадостному, общительному Димке будет скучно и тоскливо с меланхоличным Женей в маленьком домике посреди какого-нибудь затерянного в глуши городка. Да и вряд ли Лотков-Ягун пожертвует родными, близкими, друзьями, блестящей карьерой, семьей, пылесосами в конце концов, ради него. Было бы нечестно и эгоистично ждать такого поступка от этого блондинистого чуда. А быть любовником, приставкой к реальной жизни, Гломов не сможет. Просто не сможет жить от встречи к встрече, готовя обеды и ужины, сидя в кресле у окна и глядя на дорожку к дому в надежде, что там появится Димка, умирая от скуки и жажды быть с ним как можно дольше, от мысли, что эти губы целуют какую-то девушку, а руки вот так же ласково обнимают её, его официальную пассию, впоследствии жену, знать, что дома его ждут дети, которые его безумно любят и которых безумно любит он. Нет, Женя не сможет делить своего любимого и неповторимого мальчика с кем бы то ни было. И ломать его будущее не станет.
Наверное, лучше, закончить все сейчас и не развозить проблему на всю оставшуюся жизнь - Решает Геша и шепотом шепчет заклинание корректировки памяти, все ещё обнимая спящего Димку. Так будет лучше, и для него и для Жени, наверное, тоже. Душа его кричит и рвется на клочья, ведь у Димы останутся воспоминания лишь о том, что Женя заходил и говорил про Олесю, а потом тихо-мирно свалил. Больно. Так больно, что даже не хочется жить. Но нет, нельзя, завтра Димка придет на завтрак и сядет на свое обычное место, помахав Гломову-младшему, потом, как обычно, позовет полетать перед уроками, а после растрорится в образовательной суете, то бишь на уроки пойдет, оставив Женю наедине со своими мыслями. Нет, он не решается изменить память и себе, это было бы просто и почти легко, но так поступают, если ошибаются, а он не ошибся. Эта ночь не была ошибкой и излишеством, она была гармонична и правильна, она была счастьем, она была самой любовью, одетой в нежность и насладжение. Будет непросто, но он сможет, он справится. Когда-нибудь, у него спросят, почему он такой непостоянный и ветренный со своими возлюбленными, он прикроет глаза и, грустно улыбнувшись, ответит, что все еще помнит человека, которого действительно любил. Потом будут бессонные ночи, полные негодования и злости набя и судьбу, прокушенные до крови губы и сбитые кулаки, поломанные столы, стулья, и одиночество. Сосущее и угнетающее одиночество, от которого хочется выть и лезть на стены, от которого не скрыться и никуда не убежать. Будут и опротивевшие красотки, вешающиеся на шею и только больше разжигающие воспоминания о родном и любимом мальчике. Потом будут бессмысленные дни за раскрытой, но там не прочитанной книгой, и жгучее желание все вернуть, повернуть вспять, да или просто подойти и поцеловать. Но он не подойдет, и не расскажет, и ничем себя не выдаст, ни грустной улыбкой, ни тоскливым взглядом, ни жадным, будто нечаянным прикосновением. Но все это будет потом, а сейчас у него есть еще несколько драгоценных минут, когда можно касаться этого совершенного тела и целовать припухшие губы. Вот так нежно и осторожно, чтобы не разбудить, чтобы не сорваться самому. А Димка, быть может что-то и вспомнит о сегодняшней ночи, но воспринимать будет, как сон, таковы уж особенности заклинания. Но они дают надежду, что может быть, когда-нибудь Лотков-Ягун придет к нему. Евгений осторожно, чтобы не потревожить свое чудышко, выбирается из кровати, напоследок прижимаясь к желанным губам, и одевшись, тихо прикрывает за собой дверь.